![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Три довода против филологии и два контрдовода к ним.
Научная деятельность неизбежно сопровождается сомнениями - особенно, когда объем работы переваливает за определенную критическую точку и прогресс замедляется. Надо думать, это - любезная медвежья услуга подсознания, своевременно предоставляющего весомый повод послать эту самую работу куда подальше. Для homo soveticus, которому изыскание отмазок от трудовой деятельности - способ существования, эта проблема стоит особенно остро.
Вот,например, что мне подумалось:
Не претендую на новизну и первенство нижеизложенного, но филологические исследования принципиально бесперспективны, и тому есть три доказательства: философское, естественнонаучное, и прагматическое.
С философской точки зрения для познания объекта необходима отстраненность от него познающего субъекта. В случае с языком это практически невозможно. Не говоря уже о связи языка и мышления, единственный способ описать язык - только через сам язык. Ведь для описания чего бы то ни было необходима некая семиотическая система, а все семиотические системы, известные человечеству являются либо языком, либо вторичными, производными от него. А ситуации, когда объект определяется через самого себя ("масло - оно, знаете ли, такое масляное...") единогласно признаются ненаучными и методологически неверными.
Ну, допустим, математику, "язык цифр", можно теоретически признать независимой от языка семиотической системой. Но это как раз приводит нас к естественнонаучному доказательству нищеты филологии. Потому что в основе языка, как известно, лежит знак, представляемый в виде триады: означающее (некий набор звуков или черточек), означаемое (понятие, "значение"), и динамическая связь между ними, которая, собственно, и образует знак. Так вот, если вдуматься, то первая составляющая знака - означающее - доступно непосредственному, приборному, да какому угодно восприятию, и может быть описана языком цифр как угодно до бесконечности. Но две трети-то знака находятся в человеческом сознании, куда с микрометром не залезешь! Означаемое-то нельзя зафиксировать приборами и выразить цифрами, а следовательно и весь знак нельзя. Поэтому, выражаясь осторожно, никакие прорывы в изучении языка невозможны до тех пор, пока ученые не научатся фиксировать информационную составляющую категорий сознания с достаточной четкостью - на уровне отдельных слов.
На это можно сказать - язык, допустим, изучать нельзя, но речь-то, процесс его применения-то можно, вышеуказанные возражения к речи вроде бы не относятся. Но - во-первых, попробуйте отделить речь от языка, желаю удачи. А во-вторых - вступает третье, прагматическое доказательство. Есть такие области человеческой деятельности, в которых научные исследования бессмысленны просто потому, что нужные результаты намного легче, быстрее и дешевле получаются эмпирически.
Возьмем, например, содержание соли в борще. Чисто теоретически, можно провести всесторонние исследования и вывести формулы, по которым можно, исходя из количества и качества кладимых в борщ продуктов, точно установить необходимое количество соли, которое нужно в борщ положить. Но смысл? Даже если не учитывать стоимость этих исследований, пока продвинутая хозяйка "а" будет взвешивать капусту и картошку, подставлять коэффициенты солеемкости говядины в зависимости от ее (говядины) возраста и производить прочие вычисления, старомодная хозяйка "б" по старинке успеет десять раз зафигарить соль на глазок, попробовать, чутка добавить - и придет, что характерно, к тем же результатам. Вот к таким эмпирическим областям речь как раз и относится.
А знаете, я наверняка не первый, кто об этом подумал, но, возможно, первый, кто об этом напечатал. Потому что после такого заявления порядочному филологу остается только одно - бросить нафиг эту филологию и переквалифицироваться вуправдомы менеджеры. Оставалось бы - если бы не два чисто эмпирических контрдовода.
Во-первых - мало ли кто что когда считал теоретически бесперспективным? Колумб с Эйнштейном много бы могли про это рассказать. Исследуют же язык и речь, и даже к чему-то приходят. А во-вторых, опят показывает, что самые крупные прорывы в науке случаются именно тогда, когда кажется, что все, что можно, уже открыли и исследовали.
Вот,например, что мне подумалось:
Не претендую на новизну и первенство нижеизложенного, но филологические исследования принципиально бесперспективны, и тому есть три доказательства: философское, естественнонаучное, и прагматическое.
С философской точки зрения для познания объекта необходима отстраненность от него познающего субъекта. В случае с языком это практически невозможно. Не говоря уже о связи языка и мышления, единственный способ описать язык - только через сам язык. Ведь для описания чего бы то ни было необходима некая семиотическая система, а все семиотические системы, известные человечеству являются либо языком, либо вторичными, производными от него. А ситуации, когда объект определяется через самого себя ("масло - оно, знаете ли, такое масляное...") единогласно признаются ненаучными и методологически неверными.
Ну, допустим, математику, "язык цифр", можно теоретически признать независимой от языка семиотической системой. Но это как раз приводит нас к естественнонаучному доказательству нищеты филологии. Потому что в основе языка, как известно, лежит знак, представляемый в виде триады: означающее (некий набор звуков или черточек), означаемое (понятие, "значение"), и динамическая связь между ними, которая, собственно, и образует знак. Так вот, если вдуматься, то первая составляющая знака - означающее - доступно непосредственному, приборному, да какому угодно восприятию, и может быть описана языком цифр как угодно до бесконечности. Но две трети-то знака находятся в человеческом сознании, куда с микрометром не залезешь! Означаемое-то нельзя зафиксировать приборами и выразить цифрами, а следовательно и весь знак нельзя. Поэтому, выражаясь осторожно, никакие прорывы в изучении языка невозможны до тех пор, пока ученые не научатся фиксировать информационную составляющую категорий сознания с достаточной четкостью - на уровне отдельных слов.
На это можно сказать - язык, допустим, изучать нельзя, но речь-то, процесс его применения-то можно, вышеуказанные возражения к речи вроде бы не относятся. Но - во-первых, попробуйте отделить речь от языка, желаю удачи. А во-вторых - вступает третье, прагматическое доказательство. Есть такие области человеческой деятельности, в которых научные исследования бессмысленны просто потому, что нужные результаты намного легче, быстрее и дешевле получаются эмпирически.
Возьмем, например, содержание соли в борще. Чисто теоретически, можно провести всесторонние исследования и вывести формулы, по которым можно, исходя из количества и качества кладимых в борщ продуктов, точно установить необходимое количество соли, которое нужно в борщ положить. Но смысл? Даже если не учитывать стоимость этих исследований, пока продвинутая хозяйка "а" будет взвешивать капусту и картошку, подставлять коэффициенты солеемкости говядины в зависимости от ее (говядины) возраста и производить прочие вычисления, старомодная хозяйка "б" по старинке успеет десять раз зафигарить соль на глазок, попробовать, чутка добавить - и придет, что характерно, к тем же результатам. Вот к таким эмпирическим областям речь как раз и относится.
А знаете, я наверняка не первый, кто об этом подумал, но, возможно, первый, кто об этом напечатал. Потому что после такого заявления порядочному филологу остается только одно - бросить нафиг эту филологию и переквалифицироваться в
Во-первых - мало ли кто что когда считал теоретически бесперспективным? Колумб с Эйнштейном много бы могли про это рассказать. Исследуют же язык и речь, и даже к чему-то приходят. А во-вторых, опят показывает, что самые крупные прорывы в науке случаются именно тогда, когда кажется, что все, что можно, уже открыли и исследовали.
no subject
и говорю примерно что и ты.
исключение - мы очень часто можем прийти к образу через дефиницию.
точнее, не к образу (зачем он нам нужен как категория?), а к ответу на вопрос -
относится ли на проверку данный экземпляр к этому образу. Мы проверяем свойства экземпляра,
зашитые в дефиниции и выдаем ответ.
иногда можем и через знак (слово) дать ответ на этот вопрос (по аналогиям).
и ОЧЕНЬ интересно исследовать - когда все забывается или недоступно:
и образ, и дефиниция, остается лишь знак (например "гламур") - как происходит расширение
понятия? как "ярлычат" все подряд, не вникая в суть. какая у общества инерция в образовании
новых терминов (и так хватит!). и как филология и знаковая система по обратной петле влияет на социокультурные явления, обзывая их и оставляя в сторонке за областью интереса.
no subject
Вот то, о чем ты дальше говоришь - очень интересная штука.
Мы в обыденном пользовании языком, привыкши, что не бывает означаемого без означающего, и наоборот. Поэтому, столкнувшись, как Алиса в Зазеркалье, с бессмысленным, на первый взгляд, выражением ("Варкалось. Хливкие шорьки пырялись по наве...") в первую очередь ищем Шалтая-Болтая, способного нам объяснить, что оно все это значит. Ну, сначала, конечно, своим путем пытаемся дойти. Этим можно воспользоваться, в чатсности, создав знак, которому в реальной жизни ничего не соответствует, или соответствует воображаемая категория. Очень много есть таких знаков - "вертикаль власти", например. Так что об этом на надо говорить в терминах "все забывается или недоступно: и образ, и дефиниция, остается лишь знак (например "гламур")" - здесь знак создается изначально без означаемого (или с крайне размытым означаемым), понятием его наполняют сами "пользователи", так сказать. Это один из приемов речевого воздействия, чем я занимаюсь как раз.