ka_fe_en | Охотничье хозяйство

Как убежденный демократ, исполняю волю народа, отдавшего на прошлой неделе большинство голосов именно за эту тему. Однако оппозиции (т.е. проголосовавшим за другие варианты), просьба не расстраиваться — все темы, за которые отдан хоть один голос, будут с течением времени раскрыты; согласно занятым местам. А сейчас... виновником ... всех бед... охотничьего хозяйства... объявляется...

Георг Третий, король Англии.

А чо? Он первый начал!

В смысле, именно с его законодательных инициатив и пошло охотничье хозяйство в современном виде.

Хотя чисто по человечески, Георга III тоже понять можно. Эпоха досталась ему для правления, мягко говоря, непростая. В колониях сепаратизм. На континенте французы мировой пожар раздувают. Шотландцы тихо интригуют в пользу конкурирующей династии. Во внутренней политике — индустриализация, урбанизация, и еще целый словарь в том же духе с латинскими суффиксами и неприятным значением. С ума сойти недолго. Он и сошел, самым клиническим образом, и некоторое время за него, в должности Принца-Регента, в просторечии ИО, отдувался его сын, будущий Георг IV. Так что может это и Четвертый виноват, я пока точно не разобрался.

Но кто бы там не правил страной, для решения любой государственной проблемы в первую очередь нужны деньги. А в то время модной темой было то, что, для развития экономики налогами нужно душить в первую очередь всякие излишества - деликатесы (чай-кофе там - привет, Бостон!) и развлечения. А тут как раз докладывают, что городские буржуа взяли моду ходить на охоту, причем не с голодухи, а для рекреации.

И вот гражданин король (именно король, или ИО, потому что, во-первых, формула «царствует но не правит» реально начала работать только при Виктории, а во-вторых, согласно действовавшему законодательству вся дикая живность на острове принадлежит королю) проводит два закона.

Согласно первому, каждый охотник за право охоты должен был заплатить в королевскую казну две с половиной гинеи. В год. Чернорабочий или батрак как раз где-то столько в год и зарабатывал. А чтобы легче было это контролировать, а заодно мотивировать граждан брать билеты, то есть ходить за дичью на охоту а не на базар, вторым законом запрещается купля-продажа битой дичи.

Если бы его величество по феодальным обычаям обложил налогами добытое, то ничего бы принципиально в структуре охотничьих дел Британии бы не изменило. Если бы ввели только охотбилет, без запрета на торговлю, то охота стала бы бизнесом. А два этих закона в совокупности привели к тому, что (если я не ошибаюсь) впервые в истории право на охоту — не на право пользования животными, обитающими в пределах конкретного участка земли, а «процесс преследования и добычи» (ц) — стало товаром, предметом оптовой и розничной торговли. А это и есть первое и непременное условие охотничьего хозяйства в современном понимании этого слова.

Последствия этого были большими и многочисленными. Для начало, резко возросло число желающих поохотиться - потому что после запрета на продажу дичи основным лозунгом для подданных короля Георга было: «Хочешь жрать дичь — убей ее сам!» А хотели многие - англичане, вопреки стереотипному мнению о несовершенстве островной кухни, вполне себе не дураки вкусно покушать. Ну и, доступ к ресурсу, недоступному для конкурентов, всегда дает преимущество. Какие бенефиции мог извлечь, например, член гильдии жестянщиков, способный угостить отцов-руководителей гильдии деликатесным блюдом, объяснять думаю не надо. Связка куропаток, своевременно подогнанная судье, тоже хорошо способствовала успешному разрешению судебной тяжбы. И так далее.

Что способствовало, для начала, развитию оружейной промышленности и охотничьему собаководству. Средневековые методы — смерд сетями, лорд соколами — не годились, первое требует слишком частого пребывания в угодьях и знаний повадок птицы, недоступного для обычного горожанина, последнее — слишком хлопотно и дорого. А вот ружье — в самый раз. Ну, и легавая собака, при несовершенстве и малой скорострельности кремневых ружей, тоже вещь почти обязательная.

Но с другой стороны, остров маленький, охотников много, угодий на всех не хватает. А собственники угодий, как ни странно, не очень довольны происходящим, потому что потеряли одну из статей дохода. Если раньше можно было послать егеря наловить кучу дичи, и оную кучу потом обменять на всеобщий эквивалент, как завещал Адам Смит, то теперь оставалось только сидеть и смотреть, как по твоей земле шляются всякие городские с ружьями, и кладут себе в ягдташи бывший источник пополнения бюджета.

Впрочем, зачем смотреть? Право на охоту дается королем и боже храни короля пусть дается. Но за лордом сохраняется право пущать или не пущать граждан топтать свою землю — достаточно развесить по периметру усадьбы знакомые по бессмертному произведению «Винни-Пух» таблички «Посторонним В...» (в оригинале - "Trespassers Will”, полностью "Trespassers Will Be Prosecuted”, в переводе “лица, нарушающие границы частных владений, будут привлекаться к ответственности по суду"). И это работало. Дела о нарушении границ частной собственности находились в ведении местного мирового судьи, а судьи кто? Чаще всего — кто-то из местных помещиков (как сквайр Трелони в «Острове сокровищ», например). Да и прочие возможные участники процесса — пейзане (заложат), констебль (поймает) — находились в состоянии феодально-аграрного симбиоза с лордами-землевладельцами. Так что шутки шутить с этими лозунгами не стоило.

Ну так и что вы думаете, в условиях свободной капиталистической экономики лорды, лишенные доходов от продажи дичи, и сидящие в окружении табличек «Посторонним В» как собака на сене, и охотники, которые уже заплатили королю за право добыть дичь, но не могут ее добыть, поскольку их не пускают в угодья, они долго будут стоять и смотреть друг на друга? Есть спрос, есть предложение. Что еще нужно для капиталистического процесса «товар — деньги — товар»? И, натурально, доступ в угодья тоже быстро стал объектом купли-продажи, как оптовой, так и розничной.

Оптовая торговля — это выкуп прав на охоту у землевладельцев. Одному отдельно взятому представителю среднего класса это не под силу. А вот если скинуться — то получается уже приемлемо. Отсюда — развитие охотничьих обществ, или, по английски, клубов. Таких, как увековеченный Диккенсом Пиквикский клуб, который, как известно, по замыслу редактора, должен был быть сатирой на незадачливых охотников. Диккенс, однако, к сожалению, от охоты был далек, и достаточно убедительно у него не получилось, а получилось что получилось, но пару примеров, иллюстрирующих то, о чем я здесь говорю, в «Посмертных записках Пиквикского клуба» найти можно.

Что касается розничной торговли, то у меня нет доказательств, что крупные землевладельцы торговали доступом к своим землям с целью охоты по принципу "разовой путевки". Но известно, что в такие угодья, как замок Блэр, съезжалось большое количество охотников, которых вежливо но расплывчато называли "гости", и как-то из описаний охот эти "гости" больше похожи на клиентов охотхозяйства, чем на личных друзей герцога. Однако, если даже каждому "гостю" предъявлялся счет, то все равно об этом открыто бы никто не говорил, ибо неприлично одному из крупнейших аристократов страны, имеющему даже право содержать собственную армию, зарабатывать деньги таким пошлым способом.

К слову о профессионалах. Кроме доступа в угодья, товаром стало еще кое-что: услуги егерей-проводников. Среди них были не только квалифицированные работники, как у вышепомянутого герцога Атоллского, но и примитивные мелкие жулики. Как писал один разочарованный «спортсмен» про утиную охоту под Бирмингемом, «отдашь лодочнику пять фунтов, тебя покатают по таким местам, где ты заведомо увидишь тысячи уток к которым заведомо невозможно подобраться на выстрел, расстреляешь все заряды вне выстрела или по чайкам, тебе впарят полдюжины уток, добытых лодочником, сдерут тройную цену за дряной обед, сено для лошади, и вообще все что только можно».

Впрочем, воды (море и реки) изначально были собственностью короны, и вопрос о праве доступа к ним никогда не стоял. А вот с доступом к земле, на которой обитает дичь — если воспринимать право доступа, как товар — уже сложнее. То есть, можно просто пущать или не пущать в угодья, а уж сколько там водится дичи, и сколько сможет добыть охотник, на то все Божья воля (как это делают современные охотничьи общества). Но ведь охотник тоже не дурак, а вполне себе представитель буржуазии...

Вынесу в отдельный абзац. Охотник - представитель буржуазии. Он заплатил за право охоты солидную сумму - и ожидает получить соответствующий возврат инвестиций. То есть, охотник мотивирован к тому, чтобы добыть определенное количество дичи - желательно, побольше. Следовательно, ему нужно лучшее ружье, лучшая собака, тренировка в стрельбе, и так далее - он этого хочет, требует, и активно ищет. Этот момент определил все развитие британской охоты с конца XVIII века и до наших дней - и в оружии, и в собаководстве, и по сю пору - и требования к оружию, и собаководству, и общую ориентацию на максимально возможную добычу.

И помимо всего прочего, охотник, ожидающий возврата инвестиций, требует и хороших, богатых дичью угодий. Следовательно, землевладельцу, рассматривающему продажу охотничьих прав как средство наполнения бюджета, надо убедить мистера Пиквика и прочих господ охотников в том, что твои угодья — лучше, чем у соседа, и денег тебе поэтому причитается больше. Конкуренция, однако. Рецепты, в принципе, известны — охрана, биотехнические мероприятия, дичеразведение. И все они начали усиленно применяться.

Тем более, что юридически подкованные лорды и перы сообразили — дикий фазан, рожденный на воле, он, разумеется, собственность короля. А домашний фазан, рожденный в неволе и выпущенный в лес? Чем он отличается, с точки зрения закона, от курицы, вышедшей на лужок поклевать травку? Натурально, ничем. Его отстрел можно провести, как поимку и забой домашней птицы... а домашнюю птицу продавать дозволяется … в общем, закон, запрещающий торговлю дичью, пришлось отменять.

И это было правильно, потому что он не способствовал развитию интенсивного охотничьего хозяйства, и не способствует. Если дичь нельзя продать, возможности добычи поневоле упираются в возможности охотника добытое сожрать, заморозить или раздать. В фазанах это, ну, максимум, штук двадцать. Нет, вольной птицы многие могут набить и больше, от жадности, как средний россиянин, добравшись до турецкого олл-инклюзива, наваливает себе цыплят-табака на тарелку столько, сколько вместит тарелка. Но то халява, а если за каждого цыпленка (или фазана) надо платить в кассу — жадность уже начинает работать в другом направлении. Таким образом, там, где нельзя торговать дичью, нет смысла выставлять под ружье охотнику птиц больше, чем он сможет взять с собой - и нет смысла добиваться соответствующей плотности дичи. А там, где добытое можно продать в рестораны или пустить (как голубей в Аргентине) на собачий корм — дело другое, там хоть сто, хоть двести, хоть две тысячи в день, охотник возьмет себе сколько хочет, а остальное принесет дополнительный заработок. Результатом является стимул к развитию охотничьего хозяйства.

Кстати, одна старая английская охотничья книжка дает расчеты, из которых следует, что развести фазанов, настрелять их и продать на рынке по деньгам выходит то же на то же, что и разведение цыплят. Естественно, если посчитать стоимость охраны, то прибыли сразу превращаются в убытки, но все равно ружейная охота получалась самым выгодным (или вернее, наименее убыточным) развлечением сельского барина.

Ну и в последнюю очередь надо сказать о том, что разделение права на охоту и права на сельхозработы на земле — происходящее от того, что землевладельцы сами по большей части обработкой земли не занимались, а сдавали ее в аренду фермерам — тоже вызывал конфликты. Потому, что дичь, натурально, жрет зерно и прочие сельхозкультуры. Поэтому для фермера хорошо, когда ее меньше, а для лорда — когда ее больше. Справочная литература того времени, к слову говоря, уделяла этому моменту неслабое внимание. Фермерам на полном серьезе советовали, прежде чем подписываться на аренду участка, выяснить, много ли в окрестностях водится дичи и как вообще лорд относится к охотничьему хозяйству. И, если лорд относится положительно и дичи много — требовать снизить цену за аренду, в компенсацию грядущих потрав. Иными словами, предусматривалась материальная компенсация, выплачиваемая охотником сельхозбизнесу за ущерб, нанесенный излишне расплодившейся дичью.

К поздневикторианскому периоду, когда Альберт и в особенности сын его Берти (Эдуард VII) сделали ружейную охоту модным трендом высшего общества, охотничье хозяйство на острове в некотором роде вернулось к старым феодальным образцам, когда графья и герцоги разводили в своих имениях дичь для собственного удовольствия и удовлетворения гостей. Тут уже играли роль другие мотивы — у кого больше фазанов на единицу площади, тот круче, к нему на ежегодный "shoot” приезжает больше влиятельных людей, с которыми можно в неформальной обстановке "решать вопросы", и т. п.

Но основные факторы и проблемы современного охотничьего хозяйства — право на процесс охоты и на доступ в угодья как товар, дилемма "тупо брать деньги или заняться интенсивным охотничьим хозяйством", биотехния, борьба с браконьерством и дичеразведение, конфликт между охот- и земле- пользователями, элитизация охоты в условиях, когда единственным критерием допуска к лучшим угодьям являются деньги, охотничьи общества как средство преодоления элитизации, и даже пресловутый единый государственный охотничий билет — все сложилось в Великобритании уже тогда, порядка двух веков, к правлению Виктории - как прямое следствие законодательных инициатив короля Георга.

Он, значит, и виноват.

Теперь, когда вопрос с виновником всех бед закрыт, можно попробовать пойти и сделать что-нибудь позитивное